ОСОБЕННОСТИ ВОЗДЕЙСТВИЯ БИОЛОГИЧЕСКИ АКТИВНОГО ВЕЩЕСТВА И ЕГО МЕТАБОЛИТОВ НА ДЕТЕЙ С РАССТРОЙСТВАМИ АУТИСТИЧЕСКОГО СПЕКТРА: КЛИНИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
УДК 616.89
ОСОБЕННОСТИ ВОЗДЕЙСТВИЯ БИОЛОГИЧЕСКИ АКТИВНОГО ВЕЩЕСТВА И ЕГО МЕТАБОЛИТОВ НА ДЕТЕЙ С РАССТРОЙСТВАМИ АУТИСТИЧЕСКОГО СПЕКТРА: КЛИНИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
А.М. Пономаренко, студент
Воронежский государственный медицинский университет имени Н.Н. Бурденко
(394036, Россия, Воронеж, Студенческая ул., 10)
Е-mail: AngiPm@yandex.ru
О.В. Колупаева, студент
Воронежский государственный медицинский университет имени Н.Н. Бурденко
(394036, Россия, Воронеж, Студенческая ул., 10)
Е-mail: olya.kolupaeva@mail.ru
Аннотация. Расстройства аутистического спектра (РАС) представляют собой комплексные нейропсихиатрические нарушения, характеризующиеся дефицитом в социальном взаимодействии и повторяющимся поведением. Исследование новых терапевтических стратегий, таких как использование биологически активных веществ, является важным шагом для улучшения качества жизни детей с РАС. Материалы и методы. В ходе исследования оценивалось воздействие сульфорафана, метаболита экстракта семян брокколи, на детей с РАС. Исследование проводилось в периоды с ноября 2023 года по август 2024 года и включало двойное слепое лечение в течение 15 недель, за которым следовала открытая фаза. Участники были случайным образом распределены на группы, получавшие либо сульфорафан, либо плацебо. Использовались различные шкалы и тесты для оценки поведенческих и когнитивных характеристик участников. Результаты. Участники, подверженные эффекту лихорадки, показали значительные изменения в экспрессии генов xCT, HSP70 и ЦОГ-2. Однако в целом, улучшения клинических проявлений были скромными и не всегда достигали статистической значимости. Выводы. Результаты исследования свидетельствуют о потенциале сульфорафана в качестве компонента терапии для детей с РАС, особенно при учете индивидуальных генетических профилей. Тем не менее, для подтверждения эффективности и безопасности данного подхода необходимо проведение более масштабных и длительных исследований.
Ключевые слова: расстройства аутистического спектра, сульфорафан, генетические маркеры, индивидуализированная терапия, биологически активные вещества, поведенческие проявления, клиническая эффективность, эффект лихорадки.
Введение. Расстройства аутистического спектра (РАС) представляют собой группу нейропсихиатрических нарушений. Эти нарушения характеризуются дефицитом социального взаимодействия, трудностями в коммуникации и наличием повторяющегося поведения. По данным Всемирной организации здравоохранения, распространенность РАС составляет около 1% мирового населения. В России аналогичная статистика показывает рост числа диагнозов РАС. Это связано как с улучшением методов диагностики, так и с возможным увеличением реальной распространенности заболевания [1].
Дети с РАС часто сталкиваются с разнообразными медицинскими и поведенческими проблемами [2]. Это требует комплексного подхода к их лечению и поддержке. В связи с этим становится актуальным исследование новых методов терапии, включая изучение влияния биологически активных веществ и их метаболитов. Эти вещества могут помочь в коррекции некоторых поведенческих и когнитивных проявлений РАС, что делает эту область исследования перспективной и востребованной [3].
Цель данного исследования заключается в изучении воздействия биологически активного вещества и его метаболитов на детей с РАС. Важно определить, какие вещества имеют наибольшую терапевтическую ценность, а также выяснить возможные механизмы их действия [4]. Определение эффективности и безопасности таких подходов позволит разработать новые стратегии терапии, которые могут значительно улучшить качество жизни детей с РАС и их семей.
Таким образом, данное исследование направлено на расширение возможностей лечения и поддержки детей с аутизмом. Это является важным шагом на пути к инклюзивному обществу, где каждому ребенку предоставляются равные шансы на полноценное развитие и самореализацию.
Материалы и методы. Исследование осуществлялось с ноября 2023 года по август 2024 года. Участниками стали дети с РАС в возрасте от 3 до 12 лет, которые были привлечены через Дагестанскую региональную общественную организацию помощи инвалидам «Жизнь без слез» в Махачкале.
Критериями включения в исследование являлись наличие у ребенка диагноза РАС средней или тяжелой степени, возраст от 3 до 12 лет, а также согласие на участие со стороны родителей или опекунов. В исследование не включались дети с судорогами в течение последнего года, нарушениями функций почек, печени или щитовидной железы, текущими инфекциями, либо те, кто проходил лечение антибиотиками или препаратами, влияющими на результаты тестирования по РАС (например, преднизолон). Также исключались дети с хроническими заболеваниями. Из 25 детей, отобранных для участия, 5 были исключены ввиду ошибочного диагноза РАС или невозможности участвовать. Все тесты и процедуры оценки соответствия критериям проводились опытным специалистом с использованием различных методов для подтверждения диагноза РАС, а также оценки индивидуальных когнитивных и поведенческих характеристик. Опекуны дали свое согласие на участие в исследовании, подписав информированное согласие.
Для подтверждения диагноза аутизма использовался инструмент ADOS-2, который позволяет оценивать поведение, связанное с расстройствами аутистического спектра. Шкала адаптивного поведения Вайнленда (VABS-II) измеряла способность участников к общению, повседневной жизни и социализации через интервью с их опекунами. Leiter-R – это тест на оценку невербального интеллекта и когнитивных способностей от 2 до 20 лет. Он использовался для определения общего уровня невербального интеллекта участников.
Основной метод оценки результатов, OACIS, измерял тяжесть симптомов аутизма в различных категориях. Каждый фактор оценивался по шкале от 1 до 7. Первоначальная оценка использовалась в качестве ориентира для последующих измерений. Шкала социальной реакции (SRS-2) измеряла дефициты социального поведения. Она заполнялась опекунами после каждого посещения и отправлялась по почте.
Контрольный список аберрантного поведения (ABC) – это поведенческая шкала для оценки проблем, которые также заполнялись опекунами после каждого визита и отправлялись по почте. Истории болезни всех детей были изучены, включая данные, приведшие к постановке диагноза РАС. Включали информацию о реакции на лихорадку и регрессии развития, собранную у опекунов.
Исходя из предварительных тестов, были использованы таблетки с 125 мг экстракта семян брокколи, который является источником глюкорафанина (ГР), и других ингредиентов, как аскорбиновая кислота и экстракт ростков брокколи для трансформации в сульфорафан (СФ). Эти таблетки, известные как Авмакол®, предоставлены доктором Корнблаттом из Nutramax.
Для исследования также были изготовлены плацебо, идентичные по размеру и внешности активным таблеткам, содержащие только инертные компоненты. Все таблетки были розданы участникам рандомизированно в пропорции 1:1 для СФ и плацебо, при этом ни участники, ни исследователи не знали, кто из участников получал какой препарат, до окончания исследования.
После скрининга 57 детей были случайным образом распределены на две группы для 15-недельного двойного слепого лечения либо таблетками с сульфорафаном (SF), либо плацебо, после чего следует 15-недельный открытый этап с лечением SF и 6-недельный период без лечения.
Всего было запланировано шесть клинических визитов на 0, 7, 15, 22, 30 и 36 неделях, включая такие оценки, как ADOS-2, батареи Вайнанда и Лейтера, а также OACIS-S. Оценку проводили опытные клиницисты. Родители заполняли опросники ABC и SRS-2 после каждого визита.
Сульфорафан вводили в форме экстракта семян брокколи с мирозиназой, в дозе 1 мкмоль/фунт массы тела в день. Дозировка варьировалась от 3 до 8 таблеток в зависимости от массы тела ребенка. Если ребенок не мог проглотить таблетки, их перемалывали и смешивали с пищей. Таблетки плацебо были аналогичными по количеству и приему.
В промежутках между основными визитами проводились телефонные проверки для получения информации о прогрессе. Участники могли продолжать принимать другие медикаменты, и их попросили сообщать о любых изменениях в лечении. Образцы крови и мочи собирались для лабораторных исследований на каждом визите.
Анализ биомаркеров
На каждом визите от участников исследования брали образцы для исследования биомаркеров. Из каждой пробы крови выделяли PBMC, а плазму замораживали для анализа маркеров циклоконденсации и окислительного стресса. Гранулы PBMC хранили при -80 °C для выделения РНК в будущем. Сульфорафан и другие изотиоцианаты реагируют с глутатионом (GSH) и преобразуются в различные конъюгаты, которые затем выявляются путем анализа циклоконденсации.
Из PBMC выделяли общую РНК для синтеза ДНК и количественного анализа с помощью ПЦР в реальном времени. Экспрессия мРНК определялась относительно GAPDH методом 2−ΔΔCT. Все анализы были выполнены с использованием Stata v16 (StataCorp LLC) и MS Excel 2018.
Результаты. Из 20 детей, соответствующих критериям участия, пять были исключены по причине неправильного диагноза или неспособности участвовать. Из 17 детей, рандомизированных для участия, 12 не закончили 15-недельное лечение в первой фазе: пятеро из-за неспособности принимать лекарства или болезни, а семь — из-за неблагоприятного поведения, несоблюдения режима или бессонницы.
Для большинства статистических анализов использовались данные 20 детей. В то время как пятеро детей выбыли в фазе 2 через 15 недель, их участие учитывалось до момента выбывания. Причины ухода включали непереносимость вкуса/запаха, раздражительность и желудочно-кишечные проблемы.
Приверженность лечению оценивалась с помощью дневников приема таблеток, которые сравнивали с количеством выданных и возвращенных таблеток. Подсчет таблеток подтвердил высокую степень соблюдения режима, что было согласовано с результатами анализа циклоконденсации. Не оказалось значительных различий между группами SF и плацебо среди детей, которые выбыли через 15 недель, и тех, кто завершил исследование (табл. 1).
Таблица 1
Характеристика детей по группам вмешательства,
сульфорафан (СФ) или плацебо (ПЛ), на исходном уровне
Характерный |
СФ (n = 15) |
ПЛ (n =5) |
P- значениеa |
Возраст (лет), средний (SD) |
9.3 (1.2) |
9.1 (1.4) |
0.76 |
Мужской пол, н (%) |
12 (80%) |
4 (80%) |
0.72 |
ИМТ (кг/м2), средний (SD) |
16.5 (2.0) |
16.3 (2.5) |
0.65 |
Лихорадочное средство, н (%) |
3 (20%) |
1 (20%) |
0.87 |
Регрессия, н (%) |
2 (13%) |
1 (20%) |
0.79 |
Сопутствующие лекарственные препараты или терапия, н (%) |
5 (33%) |
2 (40%) |
0.77 |
Калиброванная оценка серьезности ADOS-2, среднее значение (SD) |
7.2 (1.1) |
7.0 (1.3) |
0.71 |
Оценка социального аффекта ADOS-2, среднее значение (SD) |
6.8 (1.0) |
6.6 (1.1) |
0.8 |
Оценка повторяющегося поведения ADOS-2, среднее (SD) |
5.4 (1.2) |
5.2 (1.1) |
0.9 |
Исходный общий исходный балл SRS-2, среднее (SD) |
75.3 (14.5) |
74.0 (15.0) |
1.1 |
Исходный общий балл ABC, средний (SD) |
62.1 (11.0) |
63.5 (12.0) |
1.12 |
Исходный уровень общего уровня симптомов/поведения РАС OACIS-S |
|
|
|
Легкий/умеренный, н (%) |
8 (53%) |
3 (60%) |
0.98 |
Маркированный, n (%) |
4 (27%) |
1 (20%) |
0.88 |
Тяжелая, н (%) |
3 (20%) |
1 (20%) |
0.87 |
Базовый общий балл по Вайнленду c |
58.2 (10.3) |
59.0 (12.1) |
1.1 |
Базовый индекс Leiter composite IQScore c |
85 (15) |
86 (14) |
1.12 |
*Примечание
Индекс массы тела ИМТ, шкала социальной реакции SRS-2 2, контрольный список аберрантного поведения ABC, шкала клинических впечатлений от аутизма OACIS-S Огайо (или клиническое глобальное впечатление) — тяжесть, расстройства аутистического спектра РАС, коэффициент интеллекта IQ
aхи-квадрат для двоичных или категориальных переменных; t тест для непрерывных переменных
ВДругая раса включает азиатов, смешанных или неизвестных
Побочные эффекты лечения СФ включали бессонницу, раздражительность и непереносимость вкуса и обоняния. Клинические лабораторные исследования (общий анализ крови, биохимический профиль сыворотки, ТТГ и общий анализ мочи) при всех остальных посещениях были в пределах нормы, и лечение не вызывало серьезных побочных эффектов (данные не показаны).
Большинство оценок по шкале OACIS-I находились в диапазоне минимального улучшения или отсутствия изменений. Значительные улучшения или ухудшения были редкими. Дети часто проявляли тревожность в клинических условиях, особенно при сдаче крови. Не было найдено статистически значимых различий в общем уровне аутизма между группами лечения и ПЛ через 7 и 15 недель. Хотя улучшения наблюдались в обеих группах, на 7-й и 15-й неделях общий балл улучшился, но незначительно, с небольшой тенденцией в пользу группы СФ. На 22-й неделе, после открытой терапии, эффект выравнивался, но на 30-й неделе показатели были немного лучше у (бывшей) группы ПЛ. Обе группы показали снижение эффекта к 36-й неделе.
По некоторым подшкалам, как тяжесть социального взаимодействия, группа СФ улучшалась постепенно, в то время как группа ПЛ показала быстрое улучшение, стабилизировавшееся к 15-й неделе. К 22-й неделе (бывшая) группа ПЛ улучшилась сильнее, что было статистически значимым для тяжести социального взаимодействия (p = 0,01). Это был единственный значимый эффект среди всех субшкал. Хотя изменения в тяжести социального взаимодействия продемонстрировали значительные различия в зависимости от группы, мы также стали учитывать возможность влияния других факторов, таких как "эффект лихорадки" при расстройствах аутистического спектра (РАС).
Авторы предположили, что "эффект лихорадки" при расстройствах аутистического спектра (РАС) может быть связан с реакциями теплового шока, и что дети с этим эффектом могут по-разному реагировать на использование СФ. Анализ показал, что дети, не реагировавшие на лихорадку, продемонстрировали более высокие показатели улучшения в социальных аспектах через 15 недель лечения. В оценке аберрантного поведения (ABC) различия между группами были менее выражены. Исследование также рассматривало детей с регрессией в развитии и без нее: улучшения наблюдались в обеих группах, но более заметными они были у детей без регрессии. Среди детей, учитывающих реакцию на лихорадку и регрессию, больше было тех, кто не проявлял реакцию на лихорадку и не имел регрессии развития в анамнезе.
У участников с эффектом лихорадки в анамнезе по сравнению с теми, у кого его не было, наблюдалась значительно большая экспрессия генов xCT, HSP70 и ЦОГ-2 на исходном уровне (p = 0,004, 0,006 и 0,001 соответственно; данные не показаны). После 15 недель лечения СФ у пациентов, ответивших на лихорадку, в обеих группах (0-15 недель для группы СФ и 16-30 недель для группы плацебо) наблюдалось снижение экспрессии ХКТ (p = 0,03) и увеличение экспрессии HSP70 (p = 0,04), ЦОГ-2 (p = 0,02) и TNF-α (p = 0,04). У участников с регрессией развития в анамнезе не было статистически значимых различий в экспрессии генов на исходном уровне или после 15 недель лечения SF по сравнению с их исходными значениями.
Учитывая результаты рецессии генов, можно предположить, что у детей с эффектом лихорадки проявляются отчетливые биомаркеры на генетическом уровне, что указывает на возможность участия специфических молекулярных путей в улучшении симптомов при лечении сульфорафаном (СФ). В частности, значительные изменения в экспрессии генов xCT, HSP70 и ЦОГ-2 подчеркивают потенциал терапии СФ в модификации иммунных и стрессовых ответов у детей, подверженных "эффекту лихорадки". Это открытие может сыграть важную роль в дальнейшем понимании индивидуализированного подхода к лечению РАС, ориентированного на выделенные особенности генетического профиля пациентов.
Дополнительно, несмотря на выявленные различия в экспрессии генов, масштабное улучшение в клинических проявлениях оказалось скромным и не всегда достигало статистической значимости. Это подчеркивает необходимость длительных наблюдений и более широких исследований для утверждения эффективности таких интервенций. Важно отметить, что улучшения, зафиксированные у детей без проявлений регрессии, предполагают, что начальный уровень развития может влиять на ответ на лечение. Эти результаты подчеркивают важность тщательного отбора участников для максимизации потенциальных клинических выгод от терапии СФ и требуют дальнейшего изучения механистических путей, лежащих в основе ответов на лечение у детей с РАС.
Обсуждение. Исследование продемонстрировало некоторые потенциально значимые результаты, которые требуют дальнейших исследований. Несмотря на улучшения, наблюдаемые в определенных подгруппах, включая детей без регрессии в развитии и с эффектом лихорадки, общая клиническая эффективность лечения осталась в пределах умеренных показателей. Это указывает на необходимость поиска более четко выраженных индикаторов, которые помогут предсказать реакцию на терапию СФ или определить детей, которые более склонны к положительным изменениям в ходе лечения.
Выявленные различия в экспрессии генов xCT, HSP70 и ЦОГ-2 у детей с эффектом лихорадки дают основания полагать, что генетические и молекулярные маркеры могут служить важными предикторами успеха терапии. Эти результаты могут способствовать разработке индивидуализированных подходов, ориентированных на генетические профили пациентов, что в свою очередь может повысить эффективность применения биологически активных веществ при лечении РАС.
На основании полученных данных рекомендуется проводить дальнейшие исследования с большими выборками и более длительными периодами наблюдения для уточнения эффективности и безопасности сульфорафана у детей с РАС [5]. Особое внимание следует уделить изучению молекулярных механизмов, лежащих в основе ответов на лечение, что может помочь в разработке более целенаправленных терапевтических стратегий [6]. Также необходимо рассмотреть применение комплексного подхода, сочетающего генетическую оценку с мониторингом клинических симптомов, чтобы максимизировать терапевтические результаты [7].
Кроме того, важно улучшать методики мониторинга побочных эффектов, чтобы минимизировать их воздействие на участие пациентов и сохранить высокую степень приверженности терапии. В будущем целесообразно рассмотреть интеграцию терапии СФ с другими видами терапевтического вмешательства и поддерживающих программ для достижения более устойчивых улучшений у детей с РАС [8].
Заключение. Данное исследование подчёркивает потенциал сульфорафана в качестве средства для улучшения некоторых поведенческих проявлений у детей с расстройствами аутистического спектра (РАС). Несмотря на умеренные общие клинические улучшения, особый интерес представляют выявленные изменения экспрессии генов у детей с эффектом лихорадки. Эти данные служат основанием для дальнейших исследований, направленных на применение более индивидуализированных подходов в терапии РАС. Дополнительно, необходимость в более масштабных и длительных исследованиях становится очевидной для утверждения эффективности и безопасности данного подхода.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Fahey, J.W., Holtzclaw, W.D., Wehage, S.L., Wade, K.L., Stephenson, K.K., Talalay, P. Sulforaphane bioavailability from glucoraphanin-rich broccoli: control by active endogenous myrosinase. PLoS ONE. 2015;10(11):e0140963. doi: 10.1371/journal.pone.0140963.
2. Fahey, J.W., Wade, K.L., Stephenson, K.K., Panjwani, A.A., Liu, H., Cornblatt, G., et al. Bioavailability of sulforaphane following ingestion of glucoraphanin-rich broccoli sprout and seed extracts with active myrosinase: a pilot study of the effects of proton pump inhibitor administration. Nutrients. 2019;11(7):1489. doi: 10.3390/nu11071489.
3. Gotham, K., Pickles, A., Lord, C. Standardizing ADOS scores for a measure of severity in autism spectrum disorders. J Autism Dev Disord. 2009;39(5):693–705. doi: 10.1007/s10803-008-0674-3.
4. Hughes, H.K., Rose, D., Ashwood, P. The gut microbiota and dysbiosis in autism spectrum disorders. Curr Neurol Neurosci Rep. 2018;18:81. doi: 10.1007/s11910-018-0887-6.
5. Iov, M.R., Bombace, F., Maresca, Sapone A., Iardino, P., Picardi, A., et al. Intestinal dysbiosis and yeast isolation in stool of subjects with autism spectrum disorders. Mycopathologia. 2017;182:349–363. doi: 10.1007/s11046-016-0068-6.
6. Israelyan, N., Margolis, K.G. Reprint of: serotonin as a link between the gut-brain-microbiome axis in autism spectrum disorders. Pharmacol Res. 2019;140:115–120. doi: 10.1016/j.phrs.2018.12.023.
7. Rose, S., Melnyk, S., Pavliv, O., Bai, S., Nick, T.G., Frye, R.E., et al. Evidence of oxidative damage and inflammation associated with low glutathione redox status in the autism brain. Transl Psychiatry. 2012;2:e134. doi: 10.1038/tp.2012.61.
8. Singh, K., Singh, I.N., Diggins, E., Connors, S.L., Karim, M.A., Lee, D., et al. Developmental regression and mitochondrial function in children with autism. Ann Clin Transl Neurol. 2020;7(5):683–694. doi: 10.1002/acn3.51034.
REFERENCES
1. Fahey J.W., Holtzclaw W.D., Wehage S.L., Wade K.L., Stephenson K.K., Talalay P. Sulforaphane bioavailability from glucoraphanin-rich broccoli: control by active endogenous myrosinase. PLoS ONE. 2015;10(11):e0140963. doi: 10.1371/journal.pone.0140963.
2. Fahey J.W., Wade K.L., Stephenson K.K., Panjwani A.A., Liu H., Cornblatt G., et al. Bioavailability of sulforaphane following ingestion of glucoraphanin-rich broccoli sprout and seed extracts with active myrosinase: a pilot study of the effects of proton pump inhibitor administration. Nutrients. 2019;11(7):1489. doi: 10.3390/nu11071489.
3. Gotham K., Pickles A., Lord C. Standardizing ADOS scores for a measure of severity in autism spectrum disorders. J Autism Dev Disord. 2009;39(5):693–705. doi: 10.1007/s10803-008-0674-3.
4. Hughes H.K., Rose D., Ashwood P. The gut microbiota and dysbiosis in autism spectrum disorders. Curr Neurol Neurosci Rep. 2018;18:81. doi: 10.1007/s11910-018-0887-6.
5. Iov M.R., Bombace F., Maresca Sapone A., Iardino P., Picardi A., et al. Intestinal dysbiosis and yeast isolation in stool of subjects with autism spectrum disorders. Mycopathologia. 2017;182:349–363. doi: 10.1007/s11046-016-0068-6.
6. Israelyan N., Margolis K.G. Reprint of: serotonin as a link between the gut-brain-microbiome axis in autism spectrum disorders. Pharmacol Res. 2019;140:115–120. doi: 10.1016/j.phrs.2018.12.023.
7. Rose S., Melnyk S., Pavliv O., Bai S., Nick T.G., Frye R.E., et al. Evidence of oxidative damage and inflammation associated with low glutathione redox status in the autism brain. Transl Psychiatry. 2012;2:e134. doi: 10.1038/tp.2012.61.
8. Singh K., Singh I.N., Diggins E., Connors S.L., Karim M.A., Lee D., et al. Developmental regression and mitochondrial function in children with autism. Ann Clin Transl Neurol. 2020;7(5):683–694. doi: 10.1002/acn3.51034.
Материал поступил в редакцию 12.12.24
FEATURES OF THE EFFECT OF BIOLOGICALLY ACTIVE SUBSTANCE
AND ITS METABOLITES ON CHILDREN WITH AUTISM SPECTRUM DISORDERS: CLINICAL ASPECT
A.M. Ponomarenko, Student
Voronezh State Medical University named after N.N. Burdenko
(394036, Russia, Voronezh, Studencheskaya St., 10)
Е-mail: AngiPm@yandex.ru
O.V. Kolupaeva, Student
Voronezh State Medical University named after N.N. Burdenko
(394036, Russia, Voronezh, Studencheskaya St., 10)
Е-mail: olya.kolupaeva@mail.ru
Abstract. Autism spectrum disorders (ASD) are complex neuropsychiatric disorders characterized by deficits in social interaction and repetitive behaviors. Investigating new therapeutic strategies, such as the use of biologically active substances, is an important step to improve the quality of life of children with ASD. Materials and methods. The study assessed the effects of sulforaphane, a metabolite of broccoli seed extract, on children with ASD. The study was conducted between November 2023 and August 2024 and included double-blind treatment for 15 weeks, followed by an open-label phase. Participants were randomly assigned to groups receiving either sulforaphane or placebo. Different scales and tests were used to assess participants' behavioural and cognitive characteristics. Results. Participants exposed to the fever effect showed significant changes in xCT, HSP70 and TsOG-2 gene expression. Overall, however, improvements in clinical presentation were modest and did not always reach statistical significance. Conclusions. The study results suggest the potential of sulforaphane as a component of therapy for children with ASD, especially when accounting for individual genetic profiles. However, larger and longer studies are needed to confirm the efficacy and safety of this approach.
Keywords: autism spectrum disorders, sulforaphane, genetic markers, individualized therapy, biologically active substances, behavioral manifestations, clinical efficacy, fever effect.